1950-е годы.

 «Золотые 50-е», «Golden 50-s». Ностальгическая эпоха для многих поколений не только американских граждан. Закончилась война. Настал конец периоду жесткой экономии. Американское правительство выдвигает лозунг: «Тратье! Тратье больше!». Началось формирование так называемого «общества потребления» с новыми ценностыми установками, ориентированными на средний класс – потенциального потребителя. Аккуратные домики, обязательные пикники, боулинг для мужчин по выходным. Муж зарабатывает деньги, жена – образцовая домохозяйка и мать. В общественном мнении формируется образ почти идеальной женщины, которая ДОЛЖНА выглядеть отлично даже за хозяйственными делами.

Угадав общие настроения послевоенного периода, французский модельер Кристиан Диор в 1947 г. предлагает стиль женской одежды под названием «нью лук» («new look» - «новый взгляд»), вернув из небытия корсет и пышные нижние юбки.

Культивируется образ романтичности и женственности. Образцовая жена и мать, женщина, тем не менее, должна выглядеть безукоризненно, иметь идеальную фигуру (не без помощи корсета), строго соблюдать модный этикет: иметь соответствующий наряд не только для различных праздников и иных торжеств, но и переодеваться несколько раз в день в соответствии со временем суток.

Мужская мода также претерпела изменения. Образ «буржуа в котелке» уходит в прошлое. Поскольку мода теперь обслуживает самые широкие слои населения, то вопрос удобства одежды становится одним из главных. На смену котелку пришли мягкие шляпы, затем их сменили береты. А потом и вовсе возникает мода ходить без головного убора. В начале 50-х г. остается в фаворе двубортный пиджак с застежкой на две пуговицы. Лацканы пиджака – удлиненные и широкие. Во второй половине 50-х гг. в моду входят зауженные к низу брюки (чтобы выглядеть стройнее) и однобортные, более приталенные, чем двубортные, пиджаки.

Однако всё это великолепие было, прежде всего, для взрослых. Предполагалось, что детишки послушно будут копировать все условности жизни своих пап и мам. Да, собственно, чего им ещё и желать? Война закончилась, началсь мирная, даже вольготная жизнь с пикниками, домашним печеньем, приятными хлопотами по поводу «что одеть сегодня в гости к тёте Салли». Однако, послевоенное поколение «baby boomers» (бума рождаемости 1945-1946 гг.) совсем не жаждали копировать довольно пресноватую жизнь родителей с пикниками и воскресными церковными службами. Тем более что жизнь эта была для социальной прослойки «слегка ниже среднего» не более чем набором правил для подражания  «высшему обществу». Дети, чьи юные годы не были омрачены войной, стремились к самоидентифекации. И черпали всё необходимое для этого из большого плавильного котла под названием «американская культура».

 Точнее было бы выразиться «субкультура». Здесь было всё и вся: смешение рас, их музыки, их манеры одеваться, их привычек.

Как могли тинэйджеры выразить себя, чтобы сразу позиционироваться: «Вот, это я!»? С помощью манеры одеваться и музыки. Первое отражало их «ритуальную» принадлежность, второе – эмоциональные переживания.

С конца 30-х годов в Америке полным ходом идет формирование всевозможных неформальных субкультурных течений, которые затем повлияют на умы целых поколений молодых людей по обе стороны океана.

Здесь, пожалуй, следует заострить внимание на одном конфликте официальной и неофициальной моды. Речь идет о сложившихся в 40-е годы группах так называемых «зутиз». Это слово происходит от названия костюма Zoot Suit. Это был костюм с длинным пиджаком (как правило, в черную или синюю полоску) и узкими брюками. В начале 40-х годов он считался экстравагантным, cтоил довольно дорого, шили его только на заказ. Выйти в таком костюме на улицу считалось особым шиком: обладатель сразу поднимался в глазах своих друзей на недосягаемую высоту. Для цветной молодежи, лишенной гражданских прав, само обладание таким костюмом считалось “немым” вызовом белому сообществу. Ко всему прочему, «зутиз» носили длинные волосы как антипод короткой армейской стрижке.Этот стиль оставался популярным ещё долгое время среди джазменов и гангстеров (под широкими полами пиджака удобно было прятать оружие). Также время с середины 30-х до середины 40-х гг. называют «Эрой свинга» - весьма экспрессивной музыки, под которую тогдашняя молодежь, в основном, цветная, лихо отплясывала крайне непристойные («дикарские»), с точки зрения официальной морали, танцы.                                                                                  

Итак, «неформальная» жизнь особо бурно протекала, в основном, среди цветного населения Америки. Белые подростки с тихой завистью наблюдали за «сегрегированными и угнетаемыми» сверстниками и жаждали чего-то «погорячее», чем то, что предлагают им официальные радиостанции (эстрадные композиции Френка Синатры, Дорис Дей, Бинга Кросби – стилистически грамотные и… «неживые»).

 Молодые белые ребята стали тайком крутить ручки радиоприёмников, порой натыкаясь на совершенно не знакомые им ритмы – ритмы негритянских маленьких радиостанций. Это был совершенно другой мир, мир неведомой доселе «горячей» музыки, переворачивающей всё внутри…Белая молодежь потянулась покупать «расовые» пластинки в музыкальных магазинах. Родители негодовали.

Заводная музыка черных контрастировала с пресноватой музыкой белых. Их образ жизни казался более земным, чувственным, чем белый. Они первыми стали открыто насмехаться над истэблишмэнтом и его ценностями.

В 1952 г. «официальный» клапан между белой и черной музыкой был вывернут. Ди-джей из Кливленда Алан Фрид  запустил на радиостанции WJW еженедельное шоу под названием “Moondog’s Rock and Roll Party”. “Moondog” – был его псевдоним на случай провала всего дела. Rock’n’roll – такой термин дал Фрид намечавшейся к прослушиванию музыке вместо откровенно расового “rhythm’n’blues”. Однако отметим, что Фрид не был изобретателем этого термина. Он просто соединил тот жаргон, что уже звучал в текстах черных песен. И всё это, надо сказать, имело выраженный сексуальный оттенок.

 Но начало, как говорится, положено. Волна "черной" непристойной музыки захлестнула и тихую чопорную провинцию, и большие города. Подростки ликовали, взрослые впадали в глубокий шок.

12 апреля 1954 г. в фильме «Джунгли грифельных досок» звучит песня 'Rock Around The Clock' («Рок круглые сутки») в исполнении Билла Хейли. Рок-н-ролл получил своё боевое крещение и официальную дату рождения.

Для тинейджера 50-х рок-н-ролл был переворотом буквально во всем: в манере одеваться, танцевать, говорить, ходить, во взглядах на мир, на власти, на родителей. Но самое главное — переворотом во взглядах человека на самого себя. Он создал обособленное племя, со своими ритуалами, своей униформой, своими тайнами, своим языком, своей музыкой. Поскольку рок-н-ролл, «это чудовищное, дикое, разнузданное, бессмысленное бренчание», слушали, в-основном, подростки из бедных семей и семей с доходами «чуть ниже среднего», то под воздействием этой музыки они с ужасающей быстротой перенимали все доселе сложившиеся стили одежды субкультурных течений, приспосабливая их к своим собственным вкусам и потребностям. Молодые люди Юга Америки, где сложилось своё особое музыкальное течение – рокабилли – культивировали образ хулиганского  «денди из рабочих семей» и носили довольно вольную по стилю одежду: джинсы, широкие брюки, цветастые рубахи, кожаные куртки, темные очки. Брюки могли быть узкими, могли быть широкими. Ботинки - белыми, голубыми, черными. («Мы больше не водители грузовиков, но не забываем, где выросли»).

Большое влияние на манеру одеваться и разговаривать оказали «хипкультура» (формировалась в больших городах; мир хипстера -  мир мелких воришек, бродяг и наркоманов) и феномен битничества. Битники демонстрировали свою непохожесть не в выработке внешне альтернативного стиля, а в безразличии к стилю как таковому, что тоже стиль. К своему внешнему облику они относились весьма пренебрежительно. Юные леди слушавшие «дикарскую музыку», сами были возмутительно похожи и на дикарок, и на «pin-up girls» одновременно: много яркой косметики, вызывающе открытые и облегающие кофточки, узкие юбки с разрезом «от бедра» или пышные «солнце-клёш», обнажающие в танце всё нижнее бельё.

Пока в послевоенной Америке оформлялись все «про» и «контра» новому потребительскому обществу, в Великобритании создалась своя уникальная ситуация.

Сразу после войны в Великобритании официальным стал консервативный стиль одежды, так называемый “Эдвардианский”, возращавший аристократов к “золотым временам” Эдуарда VII – «короля-денди»(1841-1910 гг.) - длинные однобортные пиджаки, часто с бархатной подкладкой. Костюм дополняли узкие брюки и макинтош. Стиль этот символически “убивал двух зайцев”: возвращал Британию к тому времени, когда ее величие никем не подвергалось сомнению, и вырабатывал национальную альтернативу все более расширявшемуся влиянию Америки, как в культурном, так и потребительском плане.

Но демакрационная линия между аристократией, привелигированным средним классом и широкими слоями рабочей молодежи по-прежнему существовала. Предоставленные долгое время сами себе подростки бессознательно требовали и нового к себе отношения. Юная самоуверенность рабочей молодежи, появившаяся после победы во Второй мировой войне в сочетании со всё возрастающей экспансией американской массовой культуры, по отношению к которой английские консерваторы находились в открытой оппозиции,  - вот компоненты «взрывной смеси», потрясшей устои чопорного английского общества.

В начале 1952 года в рабочих кварталах Лондона складывается первая молодежная субкультура Британии – молодые люди, одетые в соответствии с канонами “Эдвардианского” стиля – тедди-бойз или теды. Они слушали американский рок-н-ролл и носили неподобающие своему классу костюмы, тем самым пытаясь выделиться из общей массы: длинные твидовые пиджаки с бархатными лацканами, узкие брюки-«дудочки», бабочки или шнурки вместо галстуков, набриолиненные коки «под Элвиса» и ботинки на подошве из микропорки.

Это движение снизу вверх практически определило дальнейшее развитие британской культуры – стремление добиться успеха, перейти на другую ступень в социальной иерархии, но в тоже время получить настоящее признание прежде всего в своей среде, что весьма характерно для англичан. Забегая вперёд, скажем, что в 60-е гг. таким же манером возникла субкультура модов.

Во второй половине 50-х гг. модные тенденции заметно меняются. Появляются стили, которые можно назвать основой современной моды. Женщины устали от помпезного стиля «new look», предполагавшего неудобные корсеты и многочисленные переодевания в течение дня. В 1955 г. Г. Шанель после 15-летнего перерыва  показала свою новую коллекцию одежды, где впервые присутствовали знаменитые костюмы «в стиле Шанель», ставшие очень популярными на рубеже 50-60 гг. Это была удобная и практичная одежда практически для любого случая. Нужно было только менять аксессуары. И никаких переодеваний и корсетов! Становится особенно популярным и «маленькое черное платье» Шанель, которое она придумала ещё в 1926 г. Идея та же: простота, многофункциональность, умелый подбор аксессуаров.

Женские прически перестают быть сложными ("фактурными"), появляются короткие стрижки на основе "перманента" ("химии"). "Архетиктурные излишества" наблюдаются только в вечерних вариантах причесок. В 1957 г. появилась модель обуви с каблуком-"шпилькой" и более заостренным носом. Эта модель станет эталоном обувной классики.

Возвращаясь к проблеме субкультур, отметим, что к началу 60-х гг. Америка уже утратила роль музыкального и  субкультурного экспортера. Элвиса Пресли призвали в армию. В расцвете лет трагически погибают знаковые фигуры американского рок-н-ролла Эдди Кокран и Бадди Холли, манера игры и исполнения которого явилась образцом для «Beatles».

1960-е годы

 60-е годы – «время секса, наркотиков и рок-н-ролла», «золотой век новых свобод». Уличная антимода молодежных субкультур начала напрямую влиять на моду официальную. Модные тенденции 60-х гг. можно выразить словосочетанием «стремление к минимализму».

В 1962 г. родилась мини-мода. Эту идею «подобрала» в буквальном смысле слова «на улице» Мэри Квант – модельер из Лондона. Этот новый стиль, названный «стиль Лондон», стал мгновенно популярен у молодежи всего мира. Сама М. Квант стала лучшей моделью для рекламы своих мини-платьев.( Заметим, однако, что мини демонстрировал ещё в 1961 г. А. Курреж, но он не запатентовал свои модели, и они были скопированы). Кумиром молодежи тех лет стала первая настоящая супремодель, рекламировавшая «стиль Лондон» - Твигги (Лесли Хорнби – «девочка-веточка»). «Стиль Лондон» предполагал не только мини: к нему предлагалось одевать туфли или высокие сапоги из поливинилхлорида с округлым носом на низком квадратном каблуке. Довершала композицию геометрическая стрижка, или «боб», которую предложил стилист и парикмахер В.Сассун, друг М. Квант.

 Уже упоминавшийся выше А. Курреж предложил женщинам брючные костюмы. Модели в "стиле Куррежа" стали очень популярными в массовой моде: мини-платье силуэта "трапеция" без акцентированной линии талии и двубортный жакет, который носили вместе с брюками.

Темп и динамизм 60-х отразились и на мужской моде. Элегантность, простота и строгость – отличительные черты мужского костюма 60-х. Пиджаки однобортные, прилегающей формы. Повседневная одежда стала более «спортивной». Пиджак и брюки могут быть из разных гармоничных по рисунку, цвету и фактуре тканей. Популярными тканями становятся вельвет и замша.

 В 1959 г. П. Карден показал свою очередную коллекцию, где были впервые представлены мужские костюмы в «неоэдвардианском» стиле: узкие пиджаки с круглым вырезом ворота, узкие брюки, «жакеты Неру» со стойкой. Всё это дополнялось сорочкой с высоким воротничком и элегантным галстуком. Впоследствии этот стиль взяли на вооружение  последователи субкультуры модов. В 1962 г. в этом стиле стали одеваться «Beatles».

В 1958 году Хэнк Баллард записал хит "Твист". Однако известность эта песня получила только через год в исполнении и собственной интерпретации Чабби Чеккера - круглощекого симпатичного пареня с минимальным исполнительским талантом. Хит Чеккер исполнил на любимом многими зрителями телешоу Дика Кларка. Твистовать стали буквально все — от ребенка до старца, от безработных до глав правительства. Это был первый действительно международный, подлинно бесклассовый танцевальный психоз. Чтобы делать твист, не требовалось особых физических данных или умения. Мало того, даже партнер, по сути, не был нужен, так что не надо было заботиться о синхронности движений.

 «Умеренность и аккуратность», «Меньше – значит больше» - это девиз субкультуры модов (модников), возникшей в Лондоне в конце 50-х гг. и получившей наибольшее развитие в 60-х гг.

Узкие воротнички рубашек, подогнанные тютелька в тютельку костюмчики, обязательно белые носки и аккуратные прически (как правило “французского” стиля). Последние деньги тратились на то, чтобы заиметь последний писк итальянский моды – будь то одежда или мотороллер (как правило, марки Lambretta или Vespa) – основное средство модовского передвижения. Мотороллеры иногда украшались огнями и зеркалами чтобы привлечь внимание.

 Моды были выходцами из семей профессиональных, высоко оплачиваемых рабочих и служащих. Они тоже, как и теды, выбрали одежду «не своего класса». Моды слушали американский джаз и ритм-энд блюз и британские группы, подхватившие выпавшее из рук американских музыкантов знамя рок-н-ролла: «The Small Faces», «The Kinks», «The Who», «The Spencer Davis Group».

В 1964 г. в Брайтоне произошли события, которые привлекли к себе пристальное внимание прессы и общественности. Это были кровавые столкновения двух альтернативных молодежных группировок: модов и рокеров.

 Эти случаи свидетельствовали о том, что стиль одежды стал тем языком, благодаря которому общаются между собой или воюют разные “молодежные племена”, придерживающиеся своих обрядов, традиций и верований. Внешность стала означать некое “идеологическое заявление”. Именно в 60-е гг. формируется понятие "антимоды".

 Моды, чей внешний облик тяготел скорее к офисной респектабельности, подчеркивали свой успех внутри самого общества. Рокеры, облаченные в косые кожаные куртки, кожаные штаны или джинсы, наоборот, открыто декларировали свой статус “аутсайдеров”. Рокеры дополнили свой имидж музыкальным саундтрэком – Эдди Кокраном, Джином Винсентом и Винсом Тейлором. Вместо того чтобы просто кататься на мотоциклах, рокеры взяли на щит свою религию – фанатичную преданность року.